Его имя носит художественная школа

Неслучайные совпадения. Закономерные. Если бы был жив Борис Николаевич и пришёл бы в то здание, которое занимает сегодня детская художественная школа, как бы удивился и порадовался! 

Большая школа всегда была его мечтой, и вот она – сияет по вечерам окнами всех четырёх этажей. И на каждом – классы, мастерские, мольберты, на стенах – детские работы, дипломные композиции.

Мы открываем проект, посвящённый художественной школе. Расскажем о педагогах, что работали здесь, и о тех её учениках, что вернулись назад уже преподавателями. Открывает цикл публикаций статья об основателе школы Борисе Бедине. 

О нём рассказывает его ученик, а ныне преподаватель Валентин Крёкин. 

Неслучайные совпадения. Закономерные. Если бы был жив Борис Николаевич и пришёл бы в то здание, которое занимает сегодня детская художественная школа, как бы удивился и порадовался! 

Большая школа всегда была его мечтой, и вот она – сияет по вечерам окнами всех четырёх этажей. И на каждом – классы, мастерские, мольберты, на стенах – детские работы, дипломные композиции.

Итак, ученик об учителе

– Борис Николаевич сделал для города большое дело: открыл детскую художественную школу. Идея возникла не сразу. После окончания Чебоксарского художественного училища вернулся в Выксу, стал работать учителем рисования и черчения в городских школах. Детей любил, каким-то сверхчутьём угадывал в них задатки к рисованию. И когда однажды заведующая детским сектором ДК им. Лепсе Нина Захарова предложила ему вести кружок изо во Дворце, он охотно согласился. 

…Мне 12 лет. Мама по совету классного руководителя отвела меня во Дворец культуры, где открылась изостудия. Рисовать я очень любил. 

От Бориса Николаевича исходила особая доброта. Он никогда не повышал голоса, много не рассуждал, а показывал на листе, как надо сделать. Подсаживался и легонько подправлял нужное место в рисунке или в живописи. И говорил: «Видишь, как надо? А теперь остальное делай сам». И я видел на листе его штрихи или цветовое пятно, над которым бился и не находил решения, а теперь понял, «как надо». Его любимое выражение «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» отражало суть его педагогического метода.

В студии я проучился четыре года. Потом открылась группа для старших ребят. Я стал ходить и к ним на занятия. Но в отличие от Бориса Николаевича, этот педагог ко мне даже не подходил. Сначала я обижался, но потом решил: «Я работаю для себя. И у меня есть Борис Николаевич, который понимает меня, любит, и я для него как сын!».

К счастью, этот человек ушёл, Борис Николаевич стал вести занятия в двух группах. Я видел, как он общается с младшими и со старшими. К каждому свой подход. Мы ценили его чувство  юмора. И мне тогда казалось, что все художники такие же. Жизнь показала, что не все. И в этом Борис Николаевич тоже был уникален. 

…Выходы на пленэр. Событие! Никогда не знал, что художники рисуют с натуры. Считал, что придумывают. Мы рисовали в парке, у Большой церкви, на водной станции, у Лебединки. Мы видели, как он смело кладёт мазки, как может концом кисти прочертить ствол или ветку, и тогда в этюде бился пульс жизни. Запомнил его слова, сказанные нам, уже повзрослевшим: «Не бойтесь «похулиганить» в работе! В одном месте пальцем мазните, в другом мазок положите гуще, используйте все технические приёмы. В живописи главное – цвет, эмоция». Он был живописцем и делился с нами навыками и знаниями. 

...И поехали мы с Ильёй Ибряевым (вместе занимались в студии изо) в Чебоксарское училище. При нас было рекомендательное письмо. Вручить его директору предстояло мне. Дрожал как осиновый лист.

Но вот экзамены позади. Вывесили результаты. Первые в списке – я и Илья Ибряев. Первые! За нами шли те, кто приехал после художественных школ и школ искусств из разных городов Советского Союза, а у нас – просто студия, которая, как показали экзамены, по качеству подготовки не уступала лучшим школам.

Приезжаем в Выксу, бежим с радостной новостью к Борису Николаевичу. А он сказал: «Я знал, что вы поступите!».